Введение

Современное государственно-правовое развитие российского общества и государства характеризуется динамичными, но не всегда однозначными процессами и результатами. В одном случае можно видеть положительные примеры государственно-правового строительства (в частности, можно назвать заслужившие уважение и признание российские правовые кодексы и законы публичного и частного права: Гражданский кодекс РФ, Закон РФ «О средствах массовой информации» и др.), в другом случае ― конъюнктурные и мало перспективные политико-правовые решения (скажем откровенно, ситуацию с законодательным массивом в современной Российской Федерации вряд ли можно назвать полностью благополучной, взяв, к примеру, пока еще устойчивую тенденцию к постоянным изменениям и поправкам, скороспешное и порой непродуманное принятие нормативных правовых предписаний и нормативных правовых актов [1], и пр.).

Очевидно, все это не дает пока поводов думать с уверенным оптимизмом о перспективах современного государственно-правового развития, ожидая положительных эффектов, с минимумом эффектов отрицательных. Пока, согласимся, это только намерение и пожелание «должного». Вместе с тем, не следует терять контроль над этими процессами, продолжая «настройку» российской государственно-правовой системы, пытаясь в том числе понять, где находятся необходимые ресурсы для роста.

Учитывая сложноорганизованный состав правотворческой системы государства, в качестве одной из опорных точек для ее совершенствования полагаем обоснованным видеть механизм системного подключения общественных структур к правотворческой работе в государстве. Это направление оптимизации правотворческой системы заключается в организации почвы (платформы) для сотворческой активности власти и общества в правотворческой сфере, развитии механизма правового сотворчества государственных и общественных акторов правотворческой деятельности.

Методы и материалы

Анализ правотворческой системы государства с точки зрения значимой роли ресурса правового сотворчества публичной власти и общества предполагает ориентацию на комплекс познавательных приемов и средств. В первую очередь следует обратить внимание на потенциал системного подхода. Этот метод позволяет рассматривать объект как сложное, многогранное, многокачественное явление, состоящее из элементов, связи между которыми образуют его относительно неизменную структуру и обеспечивают его целостность.

Система как многоуровневая конструкция, образуется (1) комплексом или множеством (совокупностью) взаимодействующих элементов, составляющих единое целое; (2) наличием интегративных качеств, отсутствующих у составных частей и образующих качественную определенность комплекса — его целостности; (3) способностью к синтезу элементов и связей между ними; (4) наличием устойчивых и самовоспроизводимых связей системы и среды; (5) сложной иерархической «внутренней» структурой, устанавливающей соподчиненность или соотнесенность частей системы друг с другом; (6) необходимым набором других системных качеств (адаптивностью, организованностью, самовоспроизводством, развитием и пр.). Иными словами, это комплекс, образующий целостное единство как внутри себя, между элементами, так и с внешней средой, способный производить новые, недостающие элементы и связи, а также порождающий новые качества целого, не сводимые к свойствам его частей [2, с. 322-323].

Если смотреть c этих позиций на правовое сотворчество публичной власти и общества как компонент сложной системы правотворческой деятельности, то в контексте правотворческой системы государства названный элемент обеспечивает «связь» («интеграцию») всех элементов системы, «заставляя» работать их в более оптимальном режиме, согласовывая официальные (государственные) и неформальные (общественные) структуры, определяя возможности для обмена юридически значимой информацией, создавая предпосылки для консенсуса и нахождения общего знаменателя при принятии правотворческих решений.

Системный подход, по мнению И.В. Блауберга, «представляет собой одну из форм методологического знания, непосредственно связанного с исследованием, проектированием и конструированием объектов как систем. По своей природе он является междисциплинарным и общенаучным» [3, с. 336-337; 4, с. 69-80]. Уже исходя из этого, можно констатировать, что потенциал применения системного подхода к анализу правотворческой системы государства будет очень высоким, и его резонно использовать для решения не только фундаментальных теоретических, но и прикладных задач в сфере правотворчества.

В зарубежной науке эти методы довольно широко применялись, в том числе в рамках социолого-правовых исследований (Т. Парсонс, Н. Луман). В советской, а затем и в российской юридической науке эти методологические приемы также получили достаточно глубокую проработку и апробацию с целью исследования круга социально-правовых явлений (С.С. Алексеев, А.Ф. Черданцев, Г.И. Тункин, В.М. Сырых, Н.И. Матузов, Л.Б. Тиунова и др.) [5; 6]. В контексте предполагаемого исследования этот методологический ресурс будет, несомненно, востребован, так как правовое сотворчество есть сложная система, состоящая из акторов, объектов направленности политико-правовых решений, юридических средств и пр. элементов, между которыми следует установить и выявить сложные закономерные связи.

Методологическая основа исследования представлена, безусловно, синтезом общенаучных и специально-научных методов, методов теоретического и практико-ориентированного уровней. Из числа общенаучных методов наряду с системным подходом в исследовании применяется метод моделирования, позволяющий проектировать определенные формы взаимодействия власти и общества и устанавливать перспективы их применения на практике. Важная роль отводится инструментальному и формально-юридическому подходам, позволяющим анализировать законодательство, юридические конструкции и правовые средства, которые могут применяться для обеспечения право-сотворческих процессов.

Результаты

Очень многое в плане конструктивности государственного и правового развития, по нашему мнению, зависит от того, насколько эффективно правотворчество в государстве, от того, насколько хорошо настроена правотворческая система государства в целом, воспроизводящая те правотворческие результаты, те «продукты» правовоспроизводства, которые составляют строительный материал всего государственно-правового развития.

Вводя в научный оборот данное понятие («правотворческая система государства»), предполагаем, что рассмотрение проблем правотворчества станет более комплексным и всесторонним, когда и сам правотворческий процесс, и его результаты получат оценку не только со стереотипной позиции о необходимости повышения качества технико-юридического обеспечения или потребности повышения компетентности субъектов правотворческой деятельности, но и с позиции осуществляемой правотворческой практики (способной показать все богатство как участников правотворческой работы, так и правотворческих ситуаций, разрешение которых требует особого уровня правотворческой культуры субъектов), а также с точки зрения реализуемых в ходе правотворческой деятельности «сценариев», «концепций» и «идей».

Правотворческая система как категория, основанная на системном подходе, открывает возможность целостного понимания правотворчества, включая все его элементы. Правотворческая система государства может быть представлена как устойчивая совокупность взаимосвязанных элементов в виде нормативных и юридико-технических стандартов правотворческой деятельности, осуществляемой разнообразными правотворческими институциями (начиная от высших представительных органов власти и заканчивая локальными правотворческими инстанциями) (правотворческого права и технико-юридических императивов правотворчества), доктрины (идеологии) правотворчества и правотворческой практики [7]. Причем последняя развивается в форме особых правотворческих отношений (так, Б.В. Дрейшев, разрабатывая проблему правовых норм, регулирующих отношения в области правотворчества, допускает, что исследуемые нормы могут быть названы и «правообразующими», но в данном случае предлагаемое им наименование рассматривается как синоним термина «правотворческие», а не в общепринятом к тому времени в литературе значении [8, с. 43]).

Именно этими компонентами (правотворческое право, правотворческая доктрина, правотворческая практика) целесообразно наполнить вводимую в научный оборот категорию правотворческой системы государства, поскольку этими контрапунктами (на пересечении и синтезе указанных явлений) определяется статика и динамика правотворчества в государстве, эффективность его результатов.

При этом нужно четко осознавать, что в их числе наряду с правотворческим правом, определяющим нормативные устои правотворческой деятельности в государстве, а также доктриной правотворчества (теми научными взглядами, которые идейно «заряжают» правотворческую активность в государстве), важнейшая роль принадлежит правотворческой практике, которая реализует нормативы правотворчества, правотворческие идеи в реальной действительности, собственно и достигая ту эффективность правотворчества, которая всем населением государства ожидается. Именно в рамках правотворческой практики могут проявить себя все те ресурсы (не только государственные, но и общественные), детерминирующие успех функционирования правотворческой системы в государстве.

В этом плане, когда предъявляются те или иные требования к правотворчеству, важно понять, насколько в государстве созданы условия для интеграции всех имеющихся ресурсов в целях осуществления конструктивной правотворческой практики, и есть ли они в принципе. На наш взгляд, такие ресурсы должны быть, и связаны они не только и не столько с «мощью» государственного аппарата, или даже с квалификацией его отдельных представителей, но в первую очередь с теми здоровыми силами в обществе, которые способны своей пассионарностью и разумностью обеспечить приток в государственно-правовые формы новой созидательной энергии, встав на платформу сотрудничества с государством (официальной публичной властью) в деле решения общих для всех проблем. В этом плане мы говорим, прежде всего, о необходимости развития и расширения каналов коммуникации между различными субъектами политики и права с целью поиска оптимальных форм для реализации прав и законных интересов, с целью продвижения различных идей, инициатив, достижения консенсуса по различным государственно-правовым вопросам.

Как представляется, определяющими дальнейший вектор правового развития должны быть более активные взаимоотношения между субъектами публичной власти и гражданского общества, направленные на совместное создание права. Именно совместные творческие продукты в виде законов смогут необходимым образом положительно влиять на государственно-правовую жизнь, обеспечивать её стабильное развитие, поскольку в этих правотворческих результатах получат отражение реальные (а не придуманные в кабинетах чиновников и законодателей) правообразующие социальные интересы. Публичная власть и гражданское общество выступят здесь естественными союзниками и партнерами ради укрепления государства, в направлении сохранения внутри него (государства) социального мира и согласия, столь важных и ценных сегодня, в условиях острой турбулентности глобальной системы.

Процесс сотрудничества власти и общества в правотворческой сфере обусловливается естественной потребностью субъектов права взаимодействовать и тем самым обеспечивать конструктивное правовое развитие в противовес конфликтным антагонистическим коммуникациям [9, с. 11]. Решая с самого начала проблемы государственно-правового развития совместно, объединяя усилия государства и общества, субъекты данного политико-правового диалога (дискурса) обеспечивают устойчивую платформу для динамики, предупреждают и минимизируют те потенциальные конфликты и коллизии, которые могут возникать, особенно если в ходе принятия политико-правовых решений не оговорены взаимные условия и не учтены встречные юридически значимые интересы.

Обсуждение

Думается, в рамках доктрины права и политики роль общества в государственном и правовом развитии в той или иной мере осознавалось всегда (Г. Гроций, Дж. Локк, Ж.-Ж. Руссо, Ш. Монтескье, С. Пуфендорф, Ф. Прокопович, А.Н. Радищев, Б.Н. Чичерин и др.), осознается это и сегодня. Кроме того, процессы цифровизации, развитие различных технологий в настоящее время способны обеспечивать новый уровень правового взаимодействия и делать его более доступным, тем самым детерминируя возрастание возможностей гражданского общества активно участвовать в правосотворческих процессах. Развитие цифровизации, без сомнения, существенно и преимущественно в положительном плане влияет на правовую и правосотворческую деятельность. Справедливо отмечается, что «цифровизация и новые информационные технологии побуждают преобразовывать характер деятельности субъектов права, менять объемы их правоотношений, расширяют горизонт будущей деятельности, расширяют возможности правосотворческой деятельности» (курсив мой. ― В. Т.) [10, с. 20].

Данная тенденция на использование цифровых технологий в целях активизации правосотворческого диалога власти и общества вполне определенно прослеживается учеными из других стран. Так, зарубежные исследователи Виктория Альсина и Хосе Луис Марти отмечают важную роль цифровых технологий и онлайн-участия общества (с помощью современных правовых крауд-технологий ― CrowdLaw) при принятии закона, что, по их мнению, может существенно повысить его качество и легитимность, а также справедливость, в целом усилить эффективность законотворчества [11]. Обращается внимание на актуальные тенденции расширения участия гражданского общества в правотворчестве с помощью интернет-технологий и посредством использования социальных сетей (актуализируется это преимущественно к международному контексту, но думается, не исключается и по отношению к внутригосударственному правотворчеству) [12].

Проблемы применения современных технологий, во многом обеспечивающих процессы правового сотворчества публичной власти и гражданского общества в правотворчестве, активно разрабатываются и в современной отечественной юридической литературе [13].

Следует отметить, что представители законодательной ветви власти в России также указывают на необходимость и важность процессов правового сотворчества, их обеспечения и развития. Например, С.Е. Нарышкин, будучи председателем нижней палаты парламента ― Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации VI созыва, в своем выступлении подчеркивал, что «мы должны приложить максимум усилий, чтобы миф о непрофессионализме парламента был развеян. Уважаемые коллеги, ещё раз хочу подчеркнуть, что компетентность, сотворчество и постоянный диалог с гражданским обществом ― вот главные критерии самостоятельности парламента. Одновременно это и слагаемые деловой репутации ― нашей деловой репутации и деловой репутации и престижа Государственной Думы» [14, с. 8].

Схожей точки зрения придерживается российский политик и ученый В.Н. Плигин, отмечая, что, «если общество станет соавтором законов, это обеспечит общее признание этих законов, т. е. легитимизирует закон, сделает его воспринимаемым. Поэтому общество должно находить разного рода механизмы участия в этом ― проводить обсуждение на разного рода форумах, экспертных советах» [15, с. 26].

О значении формата диалога с гражданским обществом при разработке и принятии юридически значимых решений также говорит действующий председатель Государственной Думы Российской Федерации В.В. Володин, подчеркивая, что «диалог с гражданским обществом, деловыми и профессиональными союзами ― основа для того, чтобы вырабатывались наиболее эффективные решения. А наше взаимодействие с Советом Федерации позволяет нам принимать их выверенными» [16].

Данные высказывания во многом свидетельствуют о том, что активизация социально-властного сотрудничества, в том числе в рамках совместного творчества публичной власти и общества в процессах формирования права, способствует не только повышению качества и эффективности правотворческих результатов, но и укрепляет доверие к государству, в частности, его высшему органу законодательной власти ― российскому парламенту как самому близкому к обществу институту публичной власти, ротация состава которого напрямую зависит от мнения граждан ― избирателей, выражаемого в ходе очередных или внеочередных избирательных циклов и кампаний.

При этом современные тенденции общественно-правового развития показывают, что для решения важных государственно-правовых вопросов не хватает именно конструктивного диалога власти и общества, на основе которого будут достигнуты важные результаты, способные повлиять на развитие государственно-правовой жизни. Предметный диалог и осознание того, что государственная власть и гражданское общество должны слушать и слышать друг друга, часто, к сожалению, не находят себя в практической политико-правовой плоскости. В лучшем случае мы видим иногда некоторые попытки или имитацию учета отдельных позиций и аргументов, представленных субъектами гражданского общества при принятии политических, управленческих и правовых решений, на самом же деле мнения граждан, экспертов могут быть просто проигнорированы. Принятие в этих случаях «однобоких», произвольных, не согласованных с обществом политико-правовых решений и формирование на их основе законодательства приводит к негативным последствиям, исправлять и сводить к минимуму которые приходится с большими финансовыми и репутационными потерями для власти, но важно ещё и то, что это тормозит само государственно-правовое развитие, что равнозначно потерям на геополитическом уровне.

Публичная власть и гражданское общество должны всегда помнить, что они находятся в едином русле национальной государственно-правовой динамики, определением которой следует заниматься сообща, поддерживая и развивая постоянные процессы взаимодействия. Важное место в такого рода солидарных процессах в области права занимает искомое правовое сотворчество, являющееся высшей ступенью такого взаимодействия, продолжением коммуникации и сотрудничества, которое настраивает обе стороны не только на обсуждение определенных вопросов и необходимых совместных целей, но и активизирует деятельностные интеллектуальные силы сторон, направленные на достижение определенного нового результата. В основе таких результатов ― совместные деятельностные процессы на платформе (право-) (со-) творчества, в котором максимально задействуется вся совокупность, диалектический синтез интеллектуальных, духовных и иных сил (профессионализм, жизненный и юридический опыт, мудрость и смелость, умение предлагать нестандартные решения и др.). Именно посредством совместного творчества можно достигать подлинного сведения интересов к единому согласованному результату, создавать что-то новое, сопричастность к которому и в то же время ответственность за содеянное будут чувствовать все участники этого процесса. Справедливо в этом смысле указывают на растущий интерес и значимость совместного творчества как инструмент мобилизации общественных ресурсов, активизации творческого решения проблем и формирования чувства непосредственной ответственности за общественные и государственные решения зарубежные исследователи Кристофер Анселл, Ева Соренсен и Джейкоб Торфинг, анализируя проблему демократического качества сотворчества и сотворческих социально-властных механизмов [17]. Другими исследователями отмечается необходимость равноправного партнерства власти и общества, доверия к народным инициативам (снизу) и поощрения таких инициатив сверху [18].

Каждый гражданин, участвуя в решении государственно-правовых задач, будь то голосование на референдуме, на электронном ресурсе Российской общественной инициативы за политико-правовое предложение, с которым он солидарен, направляя жалобы и обращения в органы власти, выражая свое критическое мнение о законопроектах или высказывая инициативы в плане совершенствования законов, совершая другие действия, влияющие на будущее право, принимает участие в правовых преобразованиях, в процессах совместного сотворения права. Данные процессы являются естественным состоянием демократического государственно-правового развития, где у каждого есть право голоса, и этот голос (мнение) становится кирпичиком общего правового строения, есть право выбора и право активного участия в процессах, изменяющих правовую действительность.

Органы публичной власти в целях поддержания данных процессов не могут не обеспечивать благоприятную среду для правосотворческой деятельности, совместно с научными центрами, общественными институтами постоянно совершенствовать формы и механизмы, делающие более эффективными правовые сотворческие процессы. И думается, такие усилия не будут напрасными, они позволят добиться наибольшего успеха в современном государственно-правовом развитии, опирающемся на согласованные с обществом правовые результаты ― решения, принятые с учетом мнений, позиций и интеллектуального вклада всех субъектов гражданского общества и публичной власти. Именно поэтому категория правового сотворчества требует сегодня всестороннего научного теоретического и практико-ориентированного раскрытия и обоснования.

Одним из ярких примеров правового сотворчества можно назвать процесс подготовки и внесения 1 июля 2020 года в Конституцию РФ поправок, которые установили важнейшие приоритеты современной российской государственности. Среди них и статья 75.1, которая гласит, что в России создаются условия в том числе «для взаимного доверия государства и общества», обеспечиваются «социальное партнерство, экономическая, политическая и социальная солидарность», и статья 114 (пункт «е.1»), где появилось упоминание о задачах Правительства РФ по поддержке институтов гражданского общества, в частности, о том, что оно «обеспечивает их участие в выработке и проведении государственной политики»[1]. Данные поправки — по сути, плод правового сотворчества государственных и общественных структур, ведь они были одобрены весьма масштабным общенародным голосованием. И одновременно эти конституционные поправки ― дополнительная лепта в развитие самой формы политического и правового сотворчества (основанного на партнерстве и сотрудничестве) публичной власти и гражданского общества на перспективу. Данной точки зрения придерживается и профессор Л.В. Сморгунов, исследующий проблемы сотрудничества и сотворчества в сфере российской публичной власти и политической жизни, в частности, указывая, что «факт публичной дискуссии 2020 г. и принятие конституционных поправок свидетельствует о том, что конституция не формальный документ, она обладает большой легитимизирующей силой для политической и управленческой практики. Конституция создает правовую основу для развития структуры политических возможностей, обеспечивающих гражданское вовлечение в публичное управление» [19].

Особое место здесь занимает механизм делиберативной демократии, ибо все больше усиливается мировой тренд на вовлечение граждан в процесс конституционных (соответственно ― иных правовых) изменений на различных стадиях. Данный вектор признается наиболее значимым в современных сравнительных конституционных исследованиях (например, развитие инклюзивной парадигмы в конституционном праве с опорой на опыт Ирландии и Исландии [20, с. 46; 21]). В современных конституционно-правовых исследованиях на отечественном опыте развивается инклюзивная и цифровая парадигма вовлечения граждан в процессы конституционных обсуждений и изменений (учитываются и современные цифровые технологии, например технология конституционного краудсорсинга) [22; 23, с. 50]. В иностранной литературе также заявляют о необходимости существенного пересмотра и совершенствования форм и методов участия народа в конституционных изменениях [24].

Вышеприведенные научные точки зрения и рассмотренные доктринальные основания вопросов развития современной политико-правовой реальности в связи с интеграцией усилий публичной власти и гражданского общества указывают на потребность активизации процессов коммуникации и правового сотворчества власти и общества в рамках правотворческой деятельности, активизацию практики данных процессов, что также дополнительно ориентирует и на необходимость формирования более прочных и отчетливых научно-теоретических (концептуальных) и практико-ориентированных основ явления и категории «правовое сотворчество».

Правовое же сотворчество в самом общем виде есть некая интеграция общественных и государственных сил для решения совместных дел. Согласно рабочей дефиниции, «под правовым сотворчеством следует понимать процесс совместного деятельностного взаимодействия государственных и общественных институтов, различных политических и социальных акторов в рамках правового поля (пространства правовой жизни), в результате которого рождается некая новая правовая реальность (в виде нормативных правовых положений и образцов их реализации) или же происходит обновление традиционной (с привнесением неких новых элементов в форму, структуру и содержание права)» (курсив мой. ― В. Т.) [25, с. 109].

Заключение

Очевидно, что за счет присущих этой солидарной форме правотворчества внутренних потенций и ресурсов, правотворческая деятельность будет способна осуществляться более интенсивно, находиться в постоянном контексте общественных потребностей и притязаний, проблем и тех подходов к их решению, которые выкристаллизовываются общественной системой как таковой. Эта «энергия» общества объективным образом будет перетекать в правотворческую систему, так как агенты общества (граждане, структуры гражданского общества) оказываются изначально включенными в правотворческую активность.

Подводя определенные итоги проведенному анализу, отметим: правотворческая система государства есть явление комплексное и состоящее из разных взаимосвязанных друг с другом элементов. Ее эффективное функционирование невозможно только за счет активности публично-властного аппарата, субъектов официальной государственной (муниципальной) власти. Для выстраивания конструктивной работы правотворческой системы в совокупности ее элементов необходимо также гражданское участие в ее работе, поэтому целесообразно на базовом (принципиальном) уровне устанавливать каналы коммуникации (сотрудничества) власти и общества в правотворческой сфере, обеспечивая действие механизма правового сотворчества как правотворческой деятельности, осуществляемой на солидарной основе государственных и общественных структур. Данный механизм позволит вырабатывать социально обусловленные и социально адекватные, а также социально легитимные правотворческие результаты.

Конфликт интересов ― Автор заявляет об отсутствии потенциальных конфликтов интересов в отношении исследования, авторства и / или публикации данной статьи.

Финансирование ― Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда № 24-28-00271, https://rscf.ru/project/24-28-00271/.

Литература / References

1. Ткаченко Н. Статистический анализ федерального законодательства. М.: Центр стратегических разработок; компания «Гарант», 2017. 60 с. [Tkachenko N. Statistical analysis of federal legislation. Moscow: Center for Strategic Research; company Garant, 2017. 60 p. (In Russ.)]

2. Резник Ю.М. Введение в социальную теорию: Социальная системология. М.: Наука, 2003. 525 с. [Reznik Yu.M. Introduction to social theory: Social systemology. M.: Nauka, 2003. 525 p. (In Russ.)]

3. Блауберг И.В. Проблема целостности и системный подход. М.: Эдиториал УРСС, 1997. 448 с. [Blauberg I.V. The problem of integrity and a systematic approach. Moscow: Editorial URSS, 1997. 448 p. (In Russ.)]

4. Лисеев И.К. Системная познавательная модель и современная наука // Системный подход в современной науке (К 100-летию Людвига фон Берталанфи). М.: Прогресс-Традиция. С. 69-80. [Liseev I.K. Systemic cognitive model and modern science. A systematic approach in modern science (To the 100th anniversary of Ludwig von Bertalanfi). M.: Progress-Tradition. Pp. 69-80. (In Russ.)]

5. Трофимов В.В. Структурно-функциональный анализ правообразования в системе межличностного взаимодействия как разновидность системных исследований правовых явлений // Юрист-Правовед. 2010. № 1 (38). С. 5-8. [Trofimov V.V. Structural and functional analysis of legal education in the system of interpersonal interaction as a kind of systemic research of legal phenomena. Jurist-Pravoved. 2010. No. 1 (38). Pp. 5-8. (In Russ.)]

6. Трофимов В.В. Правообразование в современном обществе: теоретико-методологический аспект: Монография / Под ред. д. ю. н., проф. Н.А. Придворова Саратов: Изд-во ГОУ ВПО «Саратовская государственная академия права», 2009. 308 с. [Trofimov V.V. Legal education in modern society: theoretical and methodological aspect: Monograph / Edited by Doctor of Law, prof. N.A. Pridvorova Saratov: Publishing house of the State Educational Institution of Higher Education “Saratov State Academy of Law”, 2009. 308 p. (In Russ.)]

7. Трофимов В.В. Правотворческая система государства как категория и алгоритм политико-правового действия в условиях современных вызовов (постановка проблемы) // Правотворчество в XXI веке: эволюция доктрины и практики (к 90-летию со дня рождения А.С. Пиголкина) / отв. ред. В.В. Лазарев. М.: ИЗиСП: Норма: ИНФРА-М, 2022. С. 80-87. [Trofimov V.V. The law-making system of the state as a category and algorithm of political and legal action in the context of modern challenges (problem statement). Law-making in the XXI century: the evolution of doctrine and practice (to the 90th anniversary of the birth of A.S. Pigolkin) / ed. V.V. Lazarev. M.: IZiSP: Norm: INFRA-M, 2022. Pp. 80-87. (In Russ.)]

8. Дрейшев Б.В. Правотворчество в советском государственном управлении. М.: Юрид. лит., 1977. 159 с. [Dreyshev B.V. Lawmaking in the Soviet state administration. Moscow: Yurid. lit., 1977. 159 p. (In Russ.)]

9. Трофимов В.В. Солидарный и конфликтный типы коммуникации и право: закономерные связи // Правоведение. 2015. № 3. С. 6-21. [Trofimov V.V. (2015) Solidarity and conflict types of communication and law: natural connections. Pravovedenie. No. 3. Pp. 6-21. (In Russ.)]

10. Тихомиров Ю.А., Кичигин Н.В., Цомартова Ф.В., Бальхаева С.Б. Право и цифровая информация // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2021. № 2. С. 4-23. [Tikhomirov Yu.A., Kichigin N.V., Tsomartova F.V., Balkhaeva S.B. (2021) Law and digital information. Law. Journal of the Higher School of Economics. No. 2. Pp. 4-23. (In Russ.)]

11. Alsina V., Marti J.L. The Birth of the CrowdLaw Movement: Tech-Based Citizen Participation, Legitimacy and the Quality of Lawmaking. Analyse und Kritik. 2018. Vol. 40. No. 2. Pp. 337-358.

12. Luckner K. Whose Law Is It Anyway ― How Social Media Augments Civil Society Participation in International Law-Making. Digital transformations in public international law. Nomos Verlagsgesellschaft mbH & Co. KG, 2022. Pp. 235-260.

13. Залоило М.В. Современные юридические технологии в правотворчестве: научно-практическое пособие; под ред. Д.А. Пашенцева. М.: ИЗиСП: Норма: ИНФРА-М, 2020. 184 с. [Zaloilo M.V. Modern legal technologies in lawmaking: scientific and practical guide; edited by D.A. Pashenceva. Moscow: Institut zakonodatel'stva i sravnitel'nogo pravovedeniya: Norma: INFRA-M, 2020 184 p. (In Russ.)]

14. Нарышкин С.Е. Выступление на заседании Государственной Думы 14 марта 2012 года // Выступления, статьи и интервью Председателя Государственной Думы и руководителей фракций в Государственной Думе в период весенней и осенней сессий 2012 года. М., 2012. 103 с. [Naryshkin S.E. Speech at a meeting of the State Duma on March 14, 2012. Speeches, articles and interviews of the Chairman of the State Duma and leaders of factions in the State Duma during the spring and autumn sessions of 2012. M.: Publication of the State Duma, 2012. 103 p. (In Russ.)]

15. Плигин В.Н. Интервью изданию «Российская газета» (Неделя) в рубрике «Юридическая неделя» // Российская газета (Неделя). 2014. № 53 (6325). 6-12 марта. [Pligin V.N. Interview with the publication “Rossiyskaya Gazeta” (Week) in the section “Legal Week”. Rossijskaya gazeta (Nedelya). 2014. No. 53 (6325), March 6-12. (In Russ.)]

16. Шульга О.В. Володин: Кабмин и Госдума должны обеспечить открытый диалог с гражданским обществом // Электронное периодическое издание «Парламентская газета». 2022 г., 7 апреля [Электронный ресурс]. URL: https://www.pnp.ru/politics/volodin-kabmin-i-gosduma-dolzhny-obespechit-otkrytyy-dialog-s-grazhdanskim-obshhestvom.html (дата обращения: 09.04.2024). [Shulga O.V. Volodin: The Cabinet of Ministers and the State Duma must ensure an open dialogue with civil society. Electronic periodical “Parliamentary Newspaper”. 2022. April 7 [Electronic resource]. URL: https://www.pnp.ru/politics/volodin-kabmin-i-gosduma-dolzhny-obespechit-otkrytyy-dialog-s-grazhdanskim-obshhestvom.html (access date: 04/09/2024). (In Russ.)]

17. Ansell C., Sorensen E., Torfing J. The democratic quality of co-creation: A theoretical exploration. Public Policy and Administration. 2024. No. 39 (2). Pp. 149-170.

18. Walker P., Shannon P. Participatory governance: towards a strategic model. Community Development Journal. 2011. Vol. 46. No. 2. Pp. 63-82.

19. Сморгунов Л.В. Совместное управление и сотрудничество в системе публичной власти // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: История. Политология. Социология. 2022. № 1. С. 14-20. [Smorgunov L.V. Joint management and cooperation in the system of public authorities. Bulletin of Voronezh State University. Series: History. Political science. Sociology. 2022. No. 1. Pp. 14-20. (In Russ.)]

20. Васильева Т.А. Конституционное реформы в цифровую эпоху: опыт Исландии // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2019. № 3 (83). С. 55-62. [Vasileva T.A. Constitutional reforms in the digital era: the experience of Iceland. Bulletin of the St. Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2019. No. 3 (83). Pp. 55-62. (In Russ.)]

21. Васильева Т.А. Конституционное собрание в Ирландии: делиберативная демократия в действии // Сравнительное конституционное обозрение. 2022. № 6 (151). С. 46-71. [Vasilyeva T.A. Constitutional Assembly in Ireland: deliberative democracy in action. Comparative Constitutional Review. 2022. No. 6 (151). Pp. 46-71. (In Russ.)]

22. Кравец И.А. Цифровое гражданство и конституционные вызовы в информационном и алгоритмическом обществе // Сравнительное конституционное обозрение. 2023. № 2 (153). С. 93-123. [Kravets I.A. Digital citizenship and constitutional challenges in the information and algorithmic society. Comparative constitutional review. 2023. No. 2 (153). Pp. 93-123. (In Russ.)]

23. Кравец И.А. Делиберативный народный конституционализм и конституционные изменения: формы, процедуры и технологии в сравнительной конституционной теории и практике (к 30-летию Конституции РФ в сравнительном аспекте) // Государство и право. 2023. № 12. С. 48-58. [Kravets I.A. Deliberative folk constitutionalism and constitutional changes: forms, procedures and technologies in comparative constitutional theory and practice (to the 30th anniversary of the Constitution of the Russian Federation in a comparative aspect). State and Law. 2023. No. 12. Pp. 48-58. (In Russ.)]

24. Contiades X., Fotiadoc A. Introdiction: Participatory Constitutional Change. Participatory Constitutional Change: The People as Amenders of the Constitution / ed. By X. Contiades, A. Fotiadoc. Abingdon; New York, 2017. Pp. 1-6.

25. Трофимов В.В., Свиридов В.В. Правовое сотворчество: дефиниция понятия и роль в российском правотворческом процессе // Правовая политика и правовая жизнь. 2018. № 4. С. 106-114. [Trofimov V.V., Sviridov V.V. Legal co-creation: definition of the concept and role in the Russian law-making process. Legal policy and legal life. 2018. No. 4. Pp. 106-114. (In Russ.)]

1. Ткаченко Н. Статистический анализ федерального законодательства. М.: Центр стратегических разработок, 2017. 60 с.

2. Резник Ю. М. Введение в социальную теорию: Социальная системология. М.: Наука, 2003. 528 с. https://elibrary.ru/tjxynv

3. Блауберг И. В. Проблема целостности и системный подход. М.: Эдиториал УРСС, 1997. 448 с.

4. Лисеев И. К. Системная познавательная модель и современная наука. Системный подход в современной науке, ред. И. К. Лисеев, В. Н. Садовский. М.: Прогресс-Традиция, 2004. С. 69–80. https://elibrary.ru/tsldvh

5. Парсонс Т. О социальных системах. М.: Акад. проект, 2002. 832 с.

6. Луман Н. Общество как социальная система. М.: Логос, 2004. 232 с.

7. Алексеев С. С. Структура советского права. М.: Юрид. лит., 1975. 264 с. https://elibrary.ru/sifyil

8. Черданцев А. Ф. Системообразующие связи права. Советское государство и право. 1974. № 8. С. 10–17. https://elibrary.ru/wrlygw

9. Тункин Г. И. Системный подход в науке международного права. Демократия и право развитого социалистического общества: Всесоюз. науч. конф. (Москва, 21–23 ноября 1973 г.) М.: Моск. ун-т, 1975. С. 482–486.

10. Сырых В. М. Метод правовой науки: Основные элементы, структура. М.: Юрид. лит., 1980. 176 с.

11. Матузов Н. И. Правовая система и личность. Саратов: Сарат. ун-т, 1987. 293 с.

12. Тиунова Л. Б. Системные связи правовой действительности. СПб.: СПбГУ, 1991. 136 с.

13. Трофимов В. В. Структурно-функциональный анализ правообразования в системе межличностного взаимодействия как разновидность системных исследований правовых явлений. Юристъ-Правоведъ. 2010. № 1. С. 4–8. https://elibrary.ru/lairxp

14. Трофимов В. В. Правообразование в современном обществе: теоретико-методологический аспект. Саратов: СГАП, 2009. 307 с. https://elibrary.ru/qrogul

15. Трофимов В. В. Правотворческая система государства как категория и алгоритм политико-правового действия в условиях современных вызовов (постановка проблемы). Правотворчество в XXI веке: эволюция доктрины и практики (к 90-летию со дня рождения А. С. Пиголкина), ред. В. В. Лазарев. М.: ИЗиСП; Норма; ИНФРА-М, 2022. С. 80–87.

16. Дрейшев Б. В. Правотворчество в советском государственном управлении. М.: Юрид. лит., 1977. 159 с.

17. Трофимов В. В. Солидарный и конфликтный типы коммуникации и право: закономерные связи. Известия высших учебных заведений. Правоведение. 2015. № 3. С. 6–21. https://elibrary.ru/uneavl

18. Тихомиров Ю. А., Кичигин Н. В., Цомартова Ф. В., Бальхаева С. Б. Право и цифровая информация. Право. Журнал Высшей школы экономики. 2021. № 2. С. 4–23. https://doi.org/10.17323/2072-8166.2021.2.4.23

19. Alsina V., Marti J. L. The birth of the Crowdlaw movement: Tech-based citizen participation, legitimacy and the quality of lawmaking. Analyse & Kritik, 2018, 40(2): 337–358. https://doi.org/10.1515/auk-2018-0019

20. Luckner K. Whose law is it anyway – How social media augments civil society participation in international law-making. In: Golia A. Jr., Kettemann M. C., Kunz R. Digital transformations in public international law. Baden-Baden: Nomos, 2022, 235–260. http://dx.doi.org/10.5771/9783748931638-235

21. Залоило М. В. Современные юридические технологии в правотворчестве. М.: ИНФРА-М, 2020. 184 с. https://elibrary.ru/vtejsu

22. Ansell C., Sorensen E., Torfing J. The democratic quality of co-creation: A theoretical exploration. Public Policy and Administration, 2024, 39(2): 149–170. https://doi.org/10.1177/09520767231170715

23. Walker P., Shannon P. Participatory governance: Towards a strategic model. Community Development Journal, 2011, 46(2): 63–82. http://dx.doi.org/10.1093/cdj/bsr011

24. Сморгунов Л. В. Совместное управление и сотрудничество в системе публичной власти. Вестник Воронежского государственного университета. Серия: История. Политология. Социология. 2022. № 1. С. 14–20. https://elibrary.ru/lpvrvv

25. Васильева Т. А. Конституционное реформы в цифровую эпоху: опыт Исландии. Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2019. № 3. С. 55–62. https://doi.org/10.35750/2071-8284-2019-3-55-62

26. Васильева Т. А. Конституционное собрание в Ирландии: делиберативная демократия в действии. Сравнительное конституционное обозрение. 2022. № 6. С. 46–71. https://doi.org/10.21128/1812-7126-2022-6-46-71

27. Кравец И. А. Цифровое гражданство и конституционные вызовы в информационном и алгоритмическом обществе. Сравнительное конституционное обозрение. 2023. № 2. С. 93–123. https://doi.org/10.21128/1812-7126-2023-2-93-123

28. Кравец И. А. Делиберативный народный конституционализм и конституционные изменения: формы, процедуры и технологии в сравнительной конституционной теории и практике (к 30-летию Конституции РФ в сравнительном аспекте). Государство и право. 2023. № 12. С. 48–58. https://doi.org/10.31857/S102694520029375-3

29. Contiades X., Fotiadoc A. Introdiction: Participatory constitutional change. In: Contiades X., Fotiadoc A. Participatory constitutional change: The people as amenders of the constitution. Abingdon: Routledge, 2016, 1–6. https://doi.org/10.4324/9781315599489

30. Трофимов В. В., Свиридов В. В. Правовое сотворчество: дефиниция понятия и роль в российском правотворческом процессе. Правовая политика и правовая жизнь. 2018. № 4. С. 106–114. https://elibrary.ru/ncetaj